Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Е"

1. В.М.Борисов. Река, распахнутая настежь

Входимость: 1. Размер: 108кб.

Часть текста: задуманной картине". Это описание мечты Юрия Живаго, как и многое другое в романе, замешено на автобиографических "дрожжах" и может быть отнесено к творческому опыту самого автора. Состояние "физической мечты о книге", которая "есть кубический кусок горячей, дымящейся совести - и больше ничего", владело Пастернаком с первых шагов в литературе, сопровождаясь ясным пониманием того, что "неумение найти и сказать правду - недостаток, которого никаким умением говорить неправду не покрыть". "Стихи значат гораздо меньше для меня, чем Вы, по-видимому, думаете, - писал Пастернак в мае 1956 г. одной из своих корреспонденток, возражая против трактовки его как поэта по преимуществу. - Они должны уравновешиваться и идти рядом с большой прозой, им должна сопутствовать новая, требующая точности и все еще не нашедшая ее мысль, собранное, не легко давшееся, поведение, трудная жизнь". Первые прозаические наброски Пастернака датируются тою же зимой 1900/1910 г., что и первые поэтические опыты, и с этого времени рядом с писанием стихов постоянно шла работа над прозой, и именно ее Пастернак считал, вопреки общепринятым представлениям о нем, главным делом своей жизни. Своими первыми опытами в прозе Пастернак был неудовлетворен. Формальный блеск их - качество, особенно восхищавшее литературное окружение молодого Пастернака, - сам он очень скоро осознал как препятствие, мешающее поискам "человека в категории речи" и заглушающее "голос жизни, звучащий в нас". Зимой 1917/1918 года, завершив книгу лирических стихотворений "Сестра моя жизнь". Пастернак начал работу над большим романом с предположительным названием "Три имени". Воплощение этого замысла и тогда, и много позже он считал поворотным пунктом в своей литературной судьбе. В своем первом письме к Пастернаку (29 июня 1922 г.) Цветаева ...

2. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Лев Горнунг

Входимость: 1. Размер: 70кб.

Часть текста: сохранялось зрение. Время, о котором я говорю, было самое начало моего сопри­косновения с современной поэзией. Этим я во многом обязан мо­ему старшему брату Борису1, который направлял меня и многое в поэзии сам уже знал. От него я услышал и о первых двух книгах Бориса Леонидовича «Близнец в тучах» и «Поверх барьеров». Я еще плохо в них разбирался, это был слишком новый стиль в поэзии, к которому надо было привыкнуть и входить в него. Держась в отдалении в Доме печати, я присматривался и прислушивался к Пастернаку и тем временем как-то привыкал к нему. Он был какой-то особенный, ни на кого не похожий, в разговоре сумбурный, сыпал метафорами, перескакивал с од­ного образа на другой, что-то бубнил, гудел и всегда улыбался. Помню, как сейчас, его сидящим на диване рядом с женой. Воз­ле них свободные места никем не заняты, полукругом перед ни­ми стоит молодежь, и Пастернак ведет разговор, шумно отвечает на вопросы. Сидящая рядом Женечка, с большой копной тем­ных вьющихся волос, иногда участвует в разговоре и тоже улы­бается. 23 ноября 1923 Вечером собрались у Анисимовых, в Мертвом переулке, во дворе, на втором этаже деревянного домика. Туда меня пригла­сил поэт Петр Зайцев2. Я вошел в комнату. На матраце, лежащем на полу, без обивки и без ножек, из которого кверху торчали об­наженные пружины, на самом краешке деревянной рамы сидели Борис Леонидович Пастернак и поэт Петр Никанорович Зайцев. Юлиан Павлович Анисимов сидел против них прямо на полу, по-турецки поджав ноги. На одном стуле сидел писатель Сергей Сер­геевич Заяицкий3, на второй, еще свободный, трехногий, сел я с риском свалиться на пол. В комнате, кроме матраца и стульев, другой мебели не было, ...

3. Борис Пастернак. Доктор Живаго. (книга 2, часть 17)

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске Что случится на моем веку. На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси. Если только можно, Авва Отче, Чашу эту мимо пронеси. Я люблю твой замысел упрямый И играть согласен эту роль. Но сейчас идет другая драма, И на этот раз меня уволь. Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить -- не поле перейти. 2. МАРТ Солнце греет до седьмого пота, И бушует, одурев, овраг. Как у дюжей скотницы работа, Дело у весны кипит в руках. Чахнет снег и болен малокровьем В веточках бессильно синих жил. Но дымится жизнь в хлеву коровьем, И здоровьем пышут зубья вил. Эти ночи, эти дни и ночи! Дробь капелей к середине дня, Кровельных сосулек худосочье, Ручейков бессонных болтовня! Настежь все, конюшня и коровник. Голуби в снегу клюют овес, И всего живитель и виновник, -- Пахнет свежим воздухом навоз. 3. НА СТРАСТНОЙ Еще кругом ночная мгла. Еще так рано в мире, Что звездам в небе нет числа, И каждая, как день, светла, И если бы земля могла, Она бы...

4. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава V. "Сердарда"

Входимость: 1. Размер: 38кб.

Часть текста: одном десятилетии», «обожал живописную Москву той эпохи». С Пастернаком они виделись уже и в девятом году, но сблизились в десятом — сразу после ухода Толстого из Ясной Поляны. За маршрутом Толстого следила вся Россия. В Религиозно-философском обществе имени Владимира Соловьева, что собиралось на Воздвиженке, во время очередного собрания 1 ноября Белый собирался читать доклад «Трагедия творчества у Достоевского», но начал, разумеется, с Толстого, о котором только и говорили. «Лев Толстой в русских полях!» — восклицал он. Брюсов смотрел на Белого скептически, большинству слушателей он казался литературным фокусником, ловко имитирующим сумасшествие (понадобился приход нового поколения, чтобы оценить истинный масштаб его открытий). Пастернак с детства относился к Белому с благоговением — по всей вероятности, потому, что чувствовал в нем свое, родное: хаос, безбрежность, творческий экстаз,— а еще потому, что Белый был из московской профессорской семьи, из тех же «мальчиков и девочек», среди которых рос Пастернак. Белый искал синтез поэзии и прозы — поиск которого был и для Пастернака главной формальной задачей (и все это, как и Пастернак, сочетал с серьезным «занятьем философией»). Несмотря на все чудачества Белого, Пастернак — тоже чудак, с точки зрения многих,— на всю жизнь сохранил преклонение перед ним, а когда Белый умер, вместе с друзьями (Б. Пильняком и Г. Санниковым) составил некролог, в котором автор «Симфоний» назван гением. Этот-то восторженный взгляд на трибуну, за которой изгибался и танцевал Белый, перехватил Костя Локс. В глазах Пастернака он увидел «что-то дикое, детское и ликующее». На то собрание заглянул и Блок — «только что из Шахматова». С того дня Пастернак и Локс стали почти неразлучны — так дружить можно только в молодости. Стихов,...

5. Борисов В. М.: Река, распахнутая настежь

Входимость: 1. Размер: 81кб.

Часть текста: Река, распахнутая настежь К творческой истории романа Бориса Пастернака "Доктор Живаго" Жить и сгорать у всех в обычае, Но жизнь тогда лишь обессмертишь, Когда ей к свету и величию Своею жертвой путь прочертишь. Борис Пастернак Герой романа Пастернака "с гимназических лет мечтал о прозе, о книге жизнеописаний, куда бы он в виде скрытых взрывчатых гнезд мог вставлять самое ошеломляющее из того, что он успел увидеть и передумать. Но для такой книги он был еще слишком молод, и вот он отделывался вместо нее писанием стихов, как писал бы живописец всю жизнь этюды к большой задуманной картине". Это описание мечты Юрия Живаго, как и многое другое в романе, замешено на автобиографических "дрожжах" и может быть отнесено к творческому опыту самого автора. Состояние "физической мечты о книге", которая "есть кубический кусок горячей, дымящейся совести - и больше ничего", владело Пастернаком с первых шагов в литературе, сопровождаясь ясным пониманием того, что "неумение найти и сказать правду - недостаток, которого никаким умением говорить неправду не покрыть". "Стихи значат гораздо меньше для меня, чем Вы, по-видимому, думаете, - писал Пастернак в мае 1956 г. одной из своих корреспонденток, возражая против трактовки его как поэта по преимуществу. - Они должны уравновешиваться и идти рядом с большой прозой, им должна сопутствовать новая, требующая точности и все еще не нашедшая ее мысль, собранное, не легко давшееся, поведение, трудная жизнь". Первые прозаические наброски Пастернака...