Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "У"

1. Публикации в газетах о нобелевской премии Пастернака. Письмо членов редколлегии журнала "Новый мир" Б. Пастернаку (" Литературная газета" №128 от 25 октября 1958г.

Входимость: 2. Размер: 56кб.

Часть текста: не интересовать эстетические препирательства. "Да-да!" "Нет-нет!" - могли бы сказать Вы. Журнал отвергает рукопись - тем хуже для журнала; а художник остается при своем мнении о ее эстетических достоинствах. Однако в данном случае дело обстоит сложней. Нас взволновало в Вашем романе другое, то, что ни редакция, ни автор не в состоянии переменить при помощи частных изъятий или исправлений: речь идет о самом духе романа, о его пафосе, об авторском взгляде на жизнь, действительном или, во всяком случае, складывающемся в представлении читателя. Об этом мы и считаем своим прямым долгом поговорить с Вами, как люди, с которыми Вы можете посчитаться и можете не посчитаться, но чье коллективное мнение Вы не имеете оснований считать предубежденным, и, значит, есть смысл, по крайней мере, выслушать его. Дух Вашего романа - дух неприятия социалистической революции. Пафос Вашего романа - пафос утверждения, что Октябрьская революция, гражданская война и связанные с ними последующие социальные перемены не принесли народу ничего, кроме страданий, а русскую интеллигенцию уничтожили или физически, или морально. Встающая со страниц романа система взглядов автора на прошлое нашей страны, и, прежде всего, на ее первое десятилетие после Октябрьской революции (ибо, если не считать эпилога, именно концом этого десятилетия завершается роман), сводится к тому, что Октябрьская революция была ошибкой, участие в ней для той части интеллигенции, которая ее поддерживала, было непоправимой бедой, а все происшедшее после нее - злом. Для людей, читавших в былые времена Ваш "Девятьсот пятый год", "Лейтенанта Шмидта", "Второе рождение", "Волны", "На ранних поездах? - стихи, в которых, как...

2. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XXXVI. Чистополь

Входимость: 2. Размер: 35кб.

Часть текста: Глава XXXVI. Чистополь Глава XXXVI. Чистополь  1 В Чистополе Пастернак жил на Володарского, 75 — в центре городка, напротив городского сада, в плохо побеленной комнате, где по стенам шел красно-черный орнамент из ласточек, сидящих на проводах. Пятеро писателей образовали тогда в Чистополе тесный дружеский кружок: Асеев, с которым Пастернак помирился после нескольких лет отчуждения, Леонов, пять предвоенных лет не публиковавший ничего серьезного, Федин, начавший в эвакуации мемуарную книгу «Горький среди нас» (во временах серапионовской молодости он искал теперь вдохновения и опоры) — и Тренев, старый драматург и прозаик, давно уже замолчавший, но в дружеских разговорах вдруг помолодевший и раскрепостившийся. Настоящим литературным открытием 1942 года была для Пастернака и его товарищей Мария Петровых — доселе он знал ее лишь как талантливую переводчицу (и как платоническую возлюбленную Мандельштама — об этой его безответной влюбленности 1934 года много говорили в Москве). В Чистополе выяснилось, что она автор прекрасных лирических стихов, простых, непритязательных, но более сдержанных, чем цветаевские, и более непосредственных, чем ахматовские. В тридцатиградусный мороз Пастернак и бывший боксер Павел Шубин (он впоследствии добился отправки на фронт) разгружали дрова на Каме — их подвозили на огромных баржах; Пастернак не только не жаловался, а выглядел совершенно...

3. Борис Пастернак. Доктор Живаго. (книга 2, часть 15)

Входимость: 2. Размер: 80кб.

Часть текста: давняя болезнь сердца, которую он сам у себя установил уже и раньше, но о степени серьезности которой не имел представления. Он пришел в Москву в начале нэпа, самого двусмысленного и фальшивого из советских периодов. Он исхудал, оброс и одичал еще более, чем во время своего возвращения в Юрятин из партизанского плена. По дороге он опять постепенно снимал с себя все стоящее и выменивал на хлеб с придачею каких-нибудь рваных обносков, чтобы не остаться голым. Так опять проел он в пути свою вторую шубу и пиджачную пару, и на улицах Москвы появился в серой папахе, обмотках и вытертой солдатской шинели, которая превратилась без пуговиц, споротых до одной, в запашной арестантский халат. В этом наряде он ничем не отличался от бесчисленных красноармейцев, толпами наводнивших площади, бульвары и вокзалы столицы. Он пришел в Москву не один. За ним всюду по пятам следовал красивый крестьянский юноша, тоже одетый во все солдатское, как он сам. В таком виде они появлялись в тех из уцелевших московских Гостиных, где протекло детство Юрия Андреевича, где его помнили и принимали вместе с его спутником, предварительно деликатно осведомившись, побывали ли они после дороги в бане, - сыпной тиф еще свирепствовал, - и где Юрию Андреевичу в первые же дни его появления рассказали об обстоятельствах отъезда его близких из Москвы за границу. Оба дичились людей, но из обостренной застенчивости избегали случаев являться в гости в единственном числе, когда нельзя молчать и надо самим поддерживать беседу. Обыкновенно они двумя долговязыми фигурами вырастали у знакомых, когда у них собиралось общество, забивались куда-нибудь в угол понезаметнее и молча проводили вечер, не участвуя в общем разговоре. В...

4. В.М.Борисов. Река, распахнутая настежь

Входимость: 2. Размер: 108кб.

Часть текста: бы живописец всю жизнь этюды к большой задуманной картине". Это описание мечты Юрия Живаго, как и многое другое в романе, замешено на автобиографических "дрожжах" и может быть отнесено к творческому опыту самого автора. Состояние "физической мечты о книге", которая "есть кубический кусок горячей, дымящейся совести - и больше ничего", владело Пастернаком с первых шагов в литературе, сопровождаясь ясным пониманием того, что "неумение найти и сказать правду - недостаток, которого никаким умением говорить неправду не покрыть". "Стихи значат гораздо меньше для меня, чем Вы, по-видимому, думаете, - писал Пастернак в мае 1956 г. одной из своих корреспонденток, возражая против трактовки его как поэта по преимуществу. - Они должны уравновешиваться и идти рядом с большой прозой, им должна сопутствовать новая, требующая точности и все еще не нашедшая ее мысль, собранное, не легко давшееся, поведение, трудная жизнь". Первые прозаические наброски Пастернака датируются тою же зимой 1900/1910 г., что и первые поэтические опыты, и с этого времени рядом с писанием стихов постоянно шла работа над прозой, и именно ее Пастернак считал, вопреки общепринятым представлениям о нем, главным делом своей жизни. Своими первыми опытами в прозе Пастернак был неудовлетворен. Формальный блеск их - качество, особенно восхищавшее литературное окружение молодого Пастернака, - сам он очень скоро осознал как препятствие, мешающее поискам "человека в категории речи" и заглушающее "голос жизни, звучащий в нас". Зимой 1917/1918 года, завершив книгу лирических стихотворений "Сестра моя жизнь". Пастернак начал работу над большим романом с предположительным названием "Три имени". Воплощение этого замысла и тогда, и много ...

5. Борис Пастернак и власть. 1956–1960 гг. 18.02.1959. Записка Комитета госбезопасности при СМ СССР о материалах "в отношении писателя Пастернака Б. Л. "

Входимость: 3. Размер: 19кб.

Часть текста: имеющихся в органах госбезопасности в отношении писателя Пастернака Б. Л. Пастернак происходит из семьи художника, отец его вскоре после Октябрьской революции выехал в Англию, где и умер в 1939 году. 1 В настоящее время там проживает сестра Пастернака Б. Л. – Лидия Слейтер. В первые годы Советской власти Пастернак примыкал к литературной группе акмеистов. 2 Для всего его творчества характерно воспевание индивидуализма и уход от советской действительности. По философским взглядам он убежденный идеалист. Как видно из агентурных материалов, Пастернак среди своих знакомых неоднократно высказывал антисоветские настроения, особенно по вопросам политики партии и Советского правительства в области литературы и искусства, так как считает, что свобода искусства в нашей стране невозможна. В 1938 году Пастернак заявлял: «Обороняться от гнета и насилия, существующего сейчас, следует лишь уходом в себя, сохранением внутренней честности. Это сейчас требует героизма, нужно хотя бы пассивное сопротивление царящему одичанию и кровожадности». В период Отечественной войны Пастернак высказывал пораженческие настроения, 3 а после победы над фашистской Германией выразил разочарование тем, что война не принесла желательных для него изменений в общественном и государственном строе в СССР. «Над нашей жизнью по-прежнему будет царить произвол и насилие, над нашей душой и мыслями – тирания и деспотизм», – говорил он. Игнорируя критику его творчества со стороны советской общественности в послевоенный период, Пастернак заявлял, что для него ценнее популярность в...