Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "N"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: «Курс Nby Е» Сегодня я прочла в статье Альбера Камю слова «великий Пастернак»1. И хотя всю жизнь Пастернак был для меня человеком необыкновенным, камертоном, по которому я старалась настроить свой душевный лад, мне как-то трудно думать о нем как о «великом». Близкая дружба Яши и Б. Л. в молодости и частые встречи с ним в десятилетие 1922—1932 сделали его для меня «Боречкой». Очень трудно писать о «великом» человеке, очень ответственно. Боюсь, что я этого не смогу. Постараюсь писать о «Боречке», как мне этого давно хотелось. Еще подтолкнул меня в этом направлении один милый юноша, который говорил мне, что все важно знать о Б. Л. Даже то, что у него часто болели зубы. Попробую. Всю жизнь у Яши была склонность увлекаться каким-нибудь одним человеком. Яша начинал его идеализировать, считал Учителем (с большой буквы). Первый его кумир был Маяковский. Яша был одержим его поэзией. Встретившись с ним в жизни, он отнесся к нему восторженно. Смерть Маяковского потрясла Яшу глубоко. Но Учителем Маяковский для него не стал. Разве что в поэзии. Затем было несколько...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: отнимала обширная переписка. В нее хотелось вложить все недосказанное в жизни, продуманное и понятое. Основные положения своей ненаписанной статьи о "Фаусте" он послал в Штутгарт, в Музей Фауста. О Рабиндранате Тагоре писал исследователю его творчества Чаттерджи, через индийского поэта Амиа Чакраварти, бывшего секретарем Тагора, передавал благодарность Джавахарлалу Неру "за благодетельное влияние" на его судьбу. Во Францию шли письма о назначении современной поэзии, об отживших новаторских приемах в искусстве, как "изнанке души" и болезни индивидуальности. О своем отношении к музыке он писал немецкой корреспондентке Ренате Швейцер. Внезапно он узнал о намерении некоего Хозе Виллалонга устроить ему поездку по Европе и Америке с циклом лекций о русской поэзии и теории литературы и просил друзей "пресечь эту трепотню". Бесчисленные письма он получал от бельгийского инженера-электрика А. Мато, который регулярно оповещал Пастернака о содержании прессы и предлагал перевести "Охранную грамоту" с английского языка на французский. Он переслал Пастернаку "горячую, вдохновенную" статью о романе бельгийской писательницы А. Диаз Лозано и отклики поэтессы Веры Фости. В отличие от простых читательских отзывов публикации критических статей о романе по большей части огорчали Пастернака своим многословием и путаницей в самых простых вещах. "И я неожиданно вспоминаю об истоках романа, - писал он 4 августа 1958 года Жаклин де Пруаяр. - Нужно ли, чтобы мы любили друг друга просто так, или нужно, чтобы мы любили друг в друге бессмертное и единственно достойное? Единственное, что встает между мной, мастерами моего времени,...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: Пастернак охарактеризует как свое вхождение в «эпигонскую» группу, представлявшую по его словам «влеченье без огня и дара» (V, 213)[2] . «Близнец в тучах», заслуживающий названия «предфутуристического»[3] сборника, но в основном следующий принципам поэзии поздних символистов и особенно Анненского[4], писался в то время, когда Пастернак еще был участником объединения «Лирика», возглавлявшегося и поддерживавшегося Юлианом Анисимовым[5]. Едва ли к последнему приложимо полностью замечание о недаровитости эпигонов: напомню, что к стихотворению Анисимова “Cура” восходит первая половина начальной строки блоковского «На небе - празелень»; хотя Блок и назвал анисимовские стихи «очень бледными», но именно это поэтическое применение названия иконописной краски, содержавшееся в анисимовском стихотворном сборнике «Обитель», перед тем- в 1913г. - посланном ему автором с почтительной надписью, Блок невольно запомнил и использовал во втором стихотворении цикла «Кармен» в следующем 1914г.[6]. Позже Пастернак, не смягчая своего приговора по поводу дилетантства Анисимова, в своем первом опыте мемуаров хвалит его переводы, а во втором автобиографическом повествовании воздает должное его образованности. Пастернак познакомил Анисимова со стихами Рильке, столько для Пастернака тогда (но и много спустя) значившего и определившего много в его первых опытах, среди которых- переложения или явные подражания...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: Из "Русской мысли" рукопись вернули с обидными "материалами обсуждения в редакции" (5). В конце 1916 года Пастернак сообщал: "... написана была вещь с увлечением и подъемом /.../ я делал не одну попытку прозой заняться, клонясь в сторону техничности. И не в силу ли этого остались они бесплодны? Так что осудить совершенно "Апеллесову черту" я не мог бы по справедливости" (6). Опубликована повесть была в 1918 году. Сейчас, спустя десятилетия, многое в ней остается загадочным, несмотря на все комментарии, несмотря на существование специальной монографии, посвященной ранним прозаическим фрагментам Пастернака, в которых речь идет о герое почти с тем же странным именем, каким наделен один из героев повести (7). Заглавие повести и эпиграф, предпосланный ей, напоминают читателю о древнегреческом живописце Апеллесе, который жил во второй половине IV в. до н. э., то есть при Александре Македонском. Заглавие и эпиграф связаны в повести одним и тем же именем, поэтому — сначала о них. Произведения Апеллеса не сохранились, но известны их названия и описания картин художника. Его кисти принадлежала, в частности, картина "Анадиомена", изображавшая богиню любви Афродиту, выходящую из моря и выжимающую мокрые волосы. Богиня была изображена по пояс в воде, тело ее просвечивало сквозь волны. На одном из полотен с изображением Александра Македонского великий полководец у Апеллеса был в виде Зевса с молниями в руке. Римский писатель Плиний Старший, который еще видел эту картину, в своей...
Входимость: 3. Размер: 128кб.
Часть текста: за собой его болезнь и смерть. Это знают многие, однако долгая предыстория этих событий мало кому известна. Она, как в зеркале, отражает приливы и отливы политического гнета послевоенных лет, надежд на освобождение живого слова из-под власти лжи и насилия. Все началось на десять лет раньше, чем был написан и издан «Доктор Живаго», в 1946 году, когда возобновилось присуждение премий, прерванное войной. То было время светлых надежд на развитие всего лучшего, обусловившего победу объединенных сил мирового сообщества над фашизмом. С этим была связана вера в либерализацию советского режима во всех областях жизни, и в первую очередь ее духовной основы. «Если Богу угодно будет и я не ошибаюсь, в России скоро будет яркая жизнь, захватывающе новый век и еще раньше, до наступленья этого благополучия в частной жизни и обиходе, — поразительное огромное, как при Толстом и Гоголе, искусство», — писал Пастернак летом 1944 года. Неожиданный отклик своим мыслям и надеждам Пастернак нашел в деятельности английской группы персоналистов, издававшей журнал «Transformation». Пастернак писал С. Н. Дурылину 29 июня 1945 года о радости обретения идеологической близости с этой группой: в них он увидел «поворот людей издали ...