Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "К"

1. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 6, страница 2)

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: все они в равной степени рисуют душевную усталость Пастернака и предчувствие конца. На этом фоне легко себе представить, каким ударом явилось для него самоубийство Маяковского. Эта утрата предельно усугубила мрак, в котором он находился последний год, подтвердила его безысходность. К тому же она наложилась еще на одно потрясение - арест и расстрел Владимира Силлова, "единственного честного, живого, укоряюще благородного" человека "из лефовских людей в их современном облике", - как писал он 31 марта 1930 года Николаю Чуковскому. Он казался Пастернаку "примером той нравственной новизны..., воплощению которой (безуспешному и лишь словесному) весь Леф служил ценой попрания где совести, где дара". "Был только один человек, - считал он, - на мгновение придававший вероятность невозможному и принудительному мифу, и это был В. С<иллов>. Скажу точнее: в Москве я знал одно лишь место, посещение которого заставляло меня сомневаться в правоте моих представлений. Это была комната Силловых в пролеткультовском общежитии на Воздвиженке" 21 . Он узнал о расстреле Силлова 17 марта 1930 года на премьере "Бани" Маяковского. Его поразило, с каким равнодушием ответил на его вопрос Семен Кирсанов: Ты знал, что Володя расстрелян? "Давнооо", - протянул тот, как будто речь шла о женитьбе или получении квартиры", - вспоминала рассказ Пастернака Эмма Герштейн 22 . "Недавно я случайно и с месячным опозданием узнал о том, что он погиб", - писал Пастернак отцу 26 марта. Испугал не столько сам факт расстрела умного, думающего и благородного человека, - почти мальчика, ему было 28 лет, - Пастернак был потрясен безразличием, с каким отнеслись к этому событию окружающие, друзья Силлова по "ЛЕФу". Как личное оскорбление и пощечину воспринял он то, что "по утрате близких людей мы обязаны притворяться, что они живы, и не можем вспомнить их и...

2. Опять весна

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: Опять весна Поезд ушел. Насыпь черна. Где я дорогу впотьмах раздобуду? Неузнаваемая сторона, Хоть я и сутки только отсюда. Замер на шпалах лязг чугуна. Вдруг что за новая, право, причуда? Бестолочь, кумушек пересуды. Что их попутал за сатана? Где я обрывки этих речей Слышал уж как-то порой прошлогодней? Ах, это сызнова, верно, сегодня Вышел из рощи ночью ручей. Это, как в прежние времена, Сдвинула льдины и вздулась запруда. Это поистине новое чудо, Это, как прежде, снова весна. Это она, это она, Это ее чародейство и диво, Это ее телогрейка за ивой, Плечи, косынка, стан и спина. Это снегурка у края обрыва. Это о ней из оврага со дна Льется без умолку бред торопливый Полубезумного болтуна. Это пред ней, заливая преграды, Тонет в чаду водяном быстрина, Лампой висячего водопада К круче с шипеньем пригвождена. Это зубами стуча от простуды, Льется чрез край ледяная струя В пруд и из пруда в другую посуду. Речь половодья бред бытия.

3. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Евгений Пастернак

Входимость: 1. Размер: 107кб.

Часть текста: ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ Ранние детские воспоминания похожи на яркие отрывочные сцены. Первые из возникающих передо мною рисуют старую квартиру на Волхонке, наши комнаты, разгороженные шкафами и занавесками, папу за письменным столом в углу комнаты, где я спал, зеленый стеклянный абажур его лампы, допоздна горевшей у него на рабочем столе. Он без конца подливал себе крепкий чай из слегка шумевшего самовара. Просыпаясь, я поглядывал из-за занавески на его склоненную фигуру за столом в голубом облаке папиросного дыма. Вспоминается радость нашего с мамой возвращения из Бер­лина осенью 1926 г. В Можайске отец неожиданно вошел в наш вагон, и я стоял у окна, ощущая его спиной, о чем-то спрашивал, он говорил, что скоро Москва и показывал, с какой стороны она должна появиться. Вдруг яркая огненно-золотая точка возникла за речной излучиной, Это был купол храма Христа Спасителя, и под взволнованные слова отца, говорившего, что там рядом наш дом, из окон которого в упор виден этот купол, — стали вы­плывать колокольни, кресты и крыши, поезд прогрохотал по мос­ту, и меня стали одевать и торопиться к выходу. Совсем иным было наше возвращение из Германии спустя четыре года. Была зима, снег блестел на солнце. Я мучительно ждал Можайска, мы проехали мимо, солнце стояло низко, но все было ярко освещено. Я недоумевал, — уже должен был зажечься на горизонте купол. Вместе с вечерней зарей возникла замерзшая река под мостом, колокольня и купола Новодевичьего монасты­ря, крыши, дома. Поезд втягивался в сумеречныей дебаркадер, где нас ждал папа. Когда он поднял меня, я почувствовал его мокрое от слез лицо. Было уже совсем темно, когда мы приехали домой. В квартире было холодно и неуютно, из разбитых и закле­енных бумагой окон дуло. На столе стоял холодный ужин, кар­тошка с селедкой и черным хлебом. Отец подвел меня к окну и...

4. Катаева Тамара: Другой Пастернак - Личная жизнь. Темы и вариации. Дело доктора Живаго

Входимость: 1. Размер: 29кб.

Часть текста: нервы на реакции на него критики и знакомых – роман никому однозначно никогда не нравился – и не помышлять о большем. После этого он никогда не получил бы ни одной копейки за него от заграничных изданий, где бы и сколько его бы ни издавали. «Русские писатели после первого издания в Советском Союзе не защищены Конвенцией об авторских правах. <> Если издатель <> публиковал „Доктора Живаго“ в течение тридцати дней после выхода его в СССР, он получал эксклюзивные права на это произведение на западном рынке. <> Если бы издатель не уложился в тридцать дней и опоздал хотя бы на один день, произведение стало бы „достоянием государства“, кто угодно мог бы опубликовать свое собственное издание, не нуждаясь в специальных правах на него и не выплачивая автору никакого гонорара с проданных экземпляров». ФЕЛЬТРИНЕЛЛИ К. Senior Service. Стр. 104. Если бы Пастернак заблаговременно не нашел издателя, не передал ему рукопись и не согласовал бы все, что надо, с ним – никто не смог бы за один месяц после публикации его в «Новом мире» (или где-нибудь еще) связаться с автором, договориться, ну а потом еще перевести, сделать верстку, отнюдь не компьютерную – набор! – и прочие мелочи… Пастернак получил Нобелевскую премию не за «Доктора Живаго», в разговор об этом лучше не пускаться, его номинировали неоднократно и до романа, он получил бы ее и без него, у Нобелевского комитета было бы меньше проблем с СССР, роман запечатали бы с удесятеренным тиражом – но у него без Фельтринелли не было бы ни копейки от заграничных изданий. Он, правда, о лучшей доле не мечтал, но стоит ли удивляться, что Ольга была ему самой верной помощницей? Все совпало: «Сразу после создания нашего акционерного общества „Издательство Джанджакомо Фельтринелли“ со мной...

5. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XXVI. В зеркалах: Мандельштам

Входимость: 1. Размер: 75кб.

Часть текста: присущая ей тяга к простым и точным решениям. Два полюса человеческой натуры в самом деле легко определить при помощи этих трех дихотомий: два наиболее выраженных варианта — «Чай, собака, Пастернак» и «Кофе, кошка, Мандельштам» — во всем противостоят друг другу. Пастернак и Мандельштам — особенно в тридцатые годы — являют собою выраженные, наглядные противоположности. И это при том, что во множестве перечней, в списках симпатий и антипатий, в разносных или восторженных контекстах — их имена стоят рядом, намертво спаянные общностью времени, друзей, связей, эпохи и даже судьбы. Вечный удачник Пастернак и хронический неудачник Мандельштам не избежали Голгофы — каждый своей; конечно, никто не сравнивает лагерной бани, в которой умер Мандельштам, с переделкинской дачей, на которой умер Пастернак,— но убили-то обоих. Для одних устойчивый союз «Мандельштам и Пастернак» означал все чуждое в искусстве: заумь, выпендреж, снобизм. Существовали даже термины — «мандельштамп» и «пастернакипь», которыми обозначалось эпигонство. Для...